Щекоты и дворник Чайников: Ночная бригада по спасению скучных вещей - Олег Антонов

Щекоты и дворник Чайников: Ночная бригада по спасению скучных вещей

Олег Антонов

Иллюстрации Олег Александрович Антонов

© Олег Антонов, 2025

ISBN 978-5-0068-1963-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Авторское предисловие

Дорогой читатель,

Прежде чем ты откроешь первую страницу, я хочу рассказать тебе одну тайну. Совсем маленькую. Почти невидимую. Но очень важную.

Эта книга — не просто сказка. Это — карта. Карта волшебства, спрятанного прямо под твоими ногами. Потому что настоящее чудо — оно не в замках на облаках. Оно — в твоём парке. Под скамейкой. За стволом дуба. В луже после дождя.

И герои этой истории — щекоты — существуют на самом деле. Просто их мало кто замечает. А всё почему? Потому что щекоты — это маленькие, пушистые, невероятно умные кошки, которые ходят на двух лапках и умеют разговаривать.

Да-да, ты не ослышался.

Представь себе: крошечный котёнок, мягкий, как плюшевая игрушка, с большими, любопытными глазами и аккуратными треугольными ушками, которые поворачиваются на каждый шорох. У него есть длинный, пушистый кошачий хвост, который он гордо носит, как знамя, — особенно когда доволен собой. Он носит крошечные очки на носу (если зовут Василий) или аккуратный фартучек с кармашками (если Марина Сергеевна). И он умеет держать кисточку, смешивать краски и превращать самый скучный уголок парка в шедевр.

Щекоты — художники от природы…

Глава 1. Кто покрасил урну в пятницу?

В Химмашевском парке, как и в любом уважающем себя парке, по утрам всё начиналось одинаково.

В 7:00 приходил дворник Чайников — Семён Никифорович, человек с усами, как у капитана, и с метлой по имени Маруся. Он здоровался с голубями, ругался с вороной Кармелитой («Опять мусор рвёшь? Я тебе в прошлый раз предупреждал!»), и начинал подметать дорожки — от фонтана до качелей, от качелей до памятника Ленину (которого, по его словам, «нельзя трогать даже взглядом — а то пенсия в опасности»).

Но в эту пятницу всё пошло не так.

— Ой, Семён Никифорович! — закричала Лидка из буфета, вынося ящик с булками. — Урна у третьей аллеи… она… красная!

Чайников медленно обернулся. Поморгал. Потёр глаза. Потом подошёл ближе.

Урна и правда была ало-красной. Не просто красной — празднично-красной, как будто её покрасили к Дню Победы, но безо всякого повода. И на ней ещё блестели крошечные золотые блёстки.

— Ну надо же, — пробормотал Чайников, присев на корточки. — Опять Марина Сергеевна Щекотова разгулялась.

— Кто-кто? — удивилась Лидка.

— Да так… соседка одна. Художница. — Чайников встал, достал из кармана тряпочку и начал аккуратно вытирать блёстки. — Эх, Марин Сергеевна, ну зачем на урне-то? Можно было на скамейке… та давно просила.

А в это время, под корнями старого дуба, в Норке №7, двое пушистых зверьков пили утренний чай с мятой и смотрели в «окно-щель» — наблюдать за реакцией.

— Я же говорила — красный на урне смотрится великолепно! — гордо заявила Марина Сергеевна Щекотова, поправляя аккуратный красный фартук, испачканный в алой краске. — Это же не просто урна. Это — символ. Символ того, что даже мусор может быть красивым!

— Ага, — хмыкнул Василий Щекотович, облизывая лапку, вымазанную в зелёной краске. На его длинной мордочке сидели крошечные круглые очки из застывшей смолы — чисто для солидности. — Только теперь Никифорыч полдня будет вытирать блёстки. А вчера я покрасил фонарь — и всё чисто, без блёсток! Элегантно!

— Ты покрасил его в салатовый, Василий. Салатовый! Это не элегантно — это как будто фонарь заболел.

— Зато он теперь светит увереннее! — парировал Василий. — Проверено: после зелёной краски лампочки горят на 17% ярче. Я считал.

— Ты считал мигания, а не яркость.

— Для щекота — это одно и то же.

Они заспорили, как обычно, а потом вдруг замолчали — потому что в дупло постучали. Три раза. Медленно. Знакомо.

Тук-тук-тук.

— Никифорыч! — обрадовался Василий и юркнул к выходу.

На поверхности, присев на корточки у дуба, сидел сам Семён Никифорович Чайников. В одной руке — термос, в другой — бумажный пакет.

— Вылезайте, художники, — шепнул он. — Чай с мятой и булочки с маком. Заработали.

Щекоты выскочили наружу, огляделись — никого. Только ворона Кармелита на ветке, которая тут же отвернулась: «Я ничего не видела. Я вообще спала».

— Ну как, довольны? — спросил Чайников, наливая чай в крошечные крышки от банок. — Весь парк гудит. Лидка чуть не вызвала полицию. Администрация в панике — думают, это «акция».

— А разве не акция? — удивилась Марина Сергеевна. — Это же акция красоты!

— Для них «акция» — это когда с плакатами и с согласованием. А вы — без согласования, зато с блёстками. — Чайников усмехнулся. — Ладно, не переживайте. Я всё прикрою. Скажу, что это… эээ… «временный арт-объект в рамках городской программы „Парк улыбается“».

— А есть такая программа? — насторожился Василий.

— Сейчас появится. — Чайников достал из кармана блокнот и что-то записал. — Кстати, Марин Сергеевна… в следующий раз — без блёсток на урне. Они потом везде: в траве, на скамейках, у меня в сапогах… Вчера жена нашла одну в супе. Сказала: «Семён, ты теперь и еду украшаешь?»

Щекоты засмеялись. Даже Марина Сергеевна — хоть и не призналась, что переусердствовала.

— А у меня для вас новость, — сказал вдруг Чайников, понизив голос. — Сегодня вечером… приедет он.

— Кто? — хором спросили щекоты.

— Мэр. Будет проверять «благоустройство». — Чайников сделал страшные глаза. — Так что… если вдруг захотите что-то покрасить… выберите что-нибудь незаметное. Например, тот камень у фонтана. Он давно просит цвет. Или… скамейку у пруда. Там тень — никто не заметит.

— А если… — начал Василий, и в его глазах загорелся огонёк.

— Нет, — сразу сказал Чайников. — Фонтан — нет. Я серьёзно. Мэр — человек строгий. У него галстук зелёный был, когда свадьбу сорвал. С тех пор зелёный цвет не любит. А у тебя, Василий, вся краска — зелёная.

— Я могу сделать бирюзовую! — возразил Василий. — Это же не зелёный! Это… морской оттенок!

— Василий, — вздохнула Марина Сергеевна, — бирюзовый — это зелёный, который стесняется.

— Ну и пусть стесняется! Зато красиво!

Чайников посмотрел на них, покачал головой — но в уголках глаз засветилась улыбка.

— Ладно. Делайте, что хотите. Только… если что — я ничего не знаю. И вы — тоже.

Он встал, собрал чашки, кивнул на прощание — и пошёл прочь, напевая себе под нос:

«Кто красит урны по ночам —

Тот дарит радость, а не срам.

Пусть говорят — «вот это да!» —

Зато в душе — всегда весна!»

Щекоты посмотрели друг на друга.

— Он знает, что мы хотим покрасить фонтан, — прошептала Марина Сергеевна.

— Конечно знает, — усмехнулся Василий, доставая из-за пазухи пузырёк с бирюзовой краской. — Он же Никифорыч.

И они дружно захихикали — потому что знали: самые большие заговоры начинаются с маленьких кисточек, чашки чая и дворника, который делает вид, что ничего не видит.

{{}} P.S. От автора (для взрослых и любопытных детей)

Щекоты не вандалы. Их краска — волшебная: исчезает к утру, не вредит вещам, а только дарит улыбки. И да — дворники, как Чайников, существуют на самом деле. Просто их надо уметь замечать.

Глава 2. Операция «Бирюзовый Фонтан» — или Как Мэр Влюбился в Цвет

Когда солнце село за тополями, а последние мамы с колясками покинули парк, щекоты собрали Военный Совет Красок.

На кухонном столе (то есть на старом пенёчке, накрытом листом клёна) стояли:

— Пузырёк бирюзовой краски от Василия («Специально для мэра — не зелёная, а морская!»),

— Пузырёк ало-золотой от Марины Сергеевны («На случай, если фонтан захочет стать королевским»),

— Кисточка-ус от Василия,

— Кисточка-валик от Марины,

— И записка от Чайникова: